Она проснулась и села с прямой спиной на широкой белоснежной кровати. Она внимательно смотрела на стоящего у окна мужчину. От силы ему можно было дать 33 года, хотя она подозревала, что на самом деле тому было гораздо больше. Он обернулся, словно почувствовав на лопатках чужой взор, и открыто улыбнулся.

Она мгновенно растаяла под озорным взглядом небесно-голубых лучистых глаз. Но правила приличия требовали хоть какого-то ответа в этой неуютной тишине, и она кивнула, чуть глотая окончания слов:

— Ты спас меня.

— Не за что.

— Нет, ты не прав. Мне было так тяжело. Я стояла на распутье, а тут появился ты. Слишком неожиданно и чересчур долгожданно, чтобы было правдой.

— Нам всем бывает тяжко, — он нарочито громко вздохнул, а потом протянул собственную чашку с кофе. — Угощаю.

— Ты же знаешь, что я терпеть не могу кофе, — она едва ли недовольно наморщила чистый лоб.

— Пожалуй, это чуть ли не единственное, что мне не удалось пока исправить. Не так ли?

Она вмиг стала серьезной. Наклонила голову к согнутым коленям и обвила их руками. Как много ей хотелось сказать. Он появился в тот самый миг, когда ей требовались ответы. Нет, ни одного не было. Он предстал в тот самый момент, когда не виднелись решения, когда их попросту не было, ни одного. Он внезапно стал прямо напротив нее, когда в глазах царила паника, по щекам текли бесконечные слезы, а ногти неистово впивались в ладони до крови. И отчаяние, мутное и искалеченное надеждами, будто приклеилось к телу, выпивая последние солнечные капли.

Она убрала пряди черных волос за уши и вновь выпрямила спину, чтобы поймать взгляд собеседника. Он сидел рядом, так близко, практически вплотную. Мудрый, добрый и знающий. Идеальный человек. Совершенный незнакомый человек, способный понять, решить, предпринять, показать, способный раздвинуть ветви непонимания, вырваться из путанного лабиринта суеты и упреков и…

— Ты дал мне больше, чем я просила. Ты дал мне лучше, чем мне представлялось. Ты успокоил меня легче, чем мог кто-либо другой. Ты одарил меня теплом и уютом, показав мою красоту и научив меня любить себя. Ты открыл меня Вселенной, а во мне — покой. И решение. Столько лет я грезила о нем. И появился ты, и подарил свободу. И смелость. Смелость идти и совершать желаемое.

В ее глазах горел огонь благодарности, ручьем стекали горячие слезы счастья, а пальцы крепко сжимали ладонь сидевшего напротив бородатого мужчины. Его светлые глаза с немой грустью смотрели на нее, а на губах блестела снисходительная чарующая усмешка. Он еле-еле кивал головой в такт каждому слову и поглаживал темную бородку.

А она смотрела в его глаза и не могла остановиться. Губы еще что-то лепетали, когда взор терялся среди черных чужих зрачков. Бессильно застыла она как будто бы на секунду, неотрывно взирая и пропадая в глубоких голубых, словно бездонных озерах, глазах. Бессильно. Не в силах даже опустить свои веки. Или боясь это сделать.

Легкое касание плеча заставило ее вздрогнуть и нелепо зажмуриться на десятую секунды.

— Нет. Нет! Неееет!! — горький вскрик разнесся болью на этаж и безнадежно забулькал в горле.

Она сидела, согнув спину, на кровати и с привычным отчаянием в зрачках щелкала кнопки на пульте от телевизора. В пустой комнате.